VIb. The Church of the East, the East Syrians or "Nestorians" (Excursus)

Of the Apostles it is Thomas, along with Thaddeus of Edessa and Mari, who is associated with the spread of the gospel in Mesopotamia; there were established Christian communities here by the mid-third century. The lingua franca of these areas was Syriac, closely related to the Aramaic spoken by the Lord. These churches initially came under the patriarchal see of Antioch in Syria. The political power in control of this area was first the Parthian Empire, and then, from 224, the Sasanid Empire.

From 311 Christianity was first tolerated and then officially adopted in the Roman Empire. This meant that Christians in the Sasanid Empire become politically suspect, and there were persecutions of Christians, particularly under rulers Shapur II (339-379) and Khosrau I (ending 545). 

In the fifth century, both for the above political reasons, and also in connection with the Nestorian controversy, the Christian church in the Persian empire became autonomous. In 410 the Catholicos of Ctesiphon was declared Grand Metropolitan (later Patriarch), and in 424 independent of the "western fathers". After the condemnation of Nestorius in 431, in 484 the self-styled "Church of the East", i.e. the Christian church in the Sasanid Empire, affirmed the theology of Theodore of Mopsuestia, which emphasised (some would say over-emphasised) the two distinct natures of Christ (the Nestorian tendency). In 489 the theological school at Edessa was moved to Nisibis within the borders of the Persian Empire. The theology of the Church of the East was further articulated by Babai the Great (551-628) in his work, Book of Union, which speaks of Christ's "two qnome (natures)". 

Following the Muslim conquest of Persia in 644, the Christians of the Seleucia Catholicate-Patriarchate made a major contribution to the Umayyad and Abbasid Caliphates, translating works into Arabic, and also in the fields of philosophy, science and medicine. 

Already by the sixth century the Church of the East had expanded with missionary work into Central Asia, India and among the Mongols. By 635 the Church of the East had reached China, as commemorated by the Nestorian stele. The scrolls found at Turfan (modern-day Xinjiang province, China, dated to the eighth century) include many Christian texts in Syriac, Sogdian and Turkic (Uighur). 

A major figure in the Church of the East was Patriarch Timothy I (780-823) under whose ministry missionary work progressed further. Incidentally, Timothy I's Dialogue with Al-Mahdi demonstrates both a powerful Christian apologetic vis-à-vis Islam, and also the amicable relations which existed between the Muslim Abbasid rulers and their Christian subjects. The period from 800-1200 represents the apex of the Church of the East, embracing the Kara Khitai (in modern-day Kyrgyzstan), India (Kerala and Patna), and the Kerait, Naimans and Merkits (north of China). Navekath in modern-day Kyrgyzstan was a major episcopal see, and in this area there are remains of churches with open-air naves, arguably an architectural form later used by Muslim mosques. There are even possible Christian sites in Korea (Geongju) and Japan (Koryungi Temple). 

In 1368 the Mongol dynasty in China was overthrown and the Mongols, along with the Christians, thrown out. This was followed by the rule of Tamerlane (1370-1405), who almost completely eradicated the church. Only seven bishoprics survived.  

Введение в книгу: "20 этапов по пути от Эфеса до краев земли"

 

С какого места начать повествование об истории церкви? Кто-то начнет с Эдемского сада, где, как только согрешили наши прародители, Бог изрек евангельское обетование: «…оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту». Кто-то начнет с города Харрана на Ближнем Востоке, где Бог призвал Авраама, праотца еврейского народа, оставить дом отца и идти в землю обетованную, или же с Синая, где Бог дал закон народу Израильскому, только что избавленному Им от рабства в Египте. Можно начать повествование с города Назарета, где пребывала Матерь Господа Нашего, Мария, когда Ангел возвестил ей о том, что она родит Иисуса-Спасителя; или же с Вифлеема, где родился Христос… Можно было бы начать с реки Иордан, где Иоанн Креститель крестил Иисуса, когда почил на Нем Дух Святой, и Отец возгласил: «Сей есть Сын Мой возлюбленный». Городок Капернаум в Галилее стал «штаб-квартирой» земного служения Иисуса, когда «Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с Ним». В горнице Он установил Вечерю («…сие есть тело Мое»), на Голгофе Он был распят и взял на себя все грехи мира, в гробе Иосифа из Аримафеи Он воскрес из мертвых… На горе Елеонской Он попрощался с учениками, пообещав сошествие Духа Святого на учеников, что и произошло в день Пятидеятницы. Оттуда Апостолы распространили свидетельство об Иисусе Христе «в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли».

Все эти места важны, но, если говорить о начале послеапостольского времени, то вернее сказать, что это место – город Эфес, с которого мы и начнем путь следования по ключевым событиям и явлениям церковной истории. Каждый этап этой истории будет представлен ключевым городом, который олицетворяет самые главные явления этого этапа. В совокупности их будет двадцать: столько, сколько веков насчитывает христианская история.

I. Эфес

 

В конце I века Эфес, расположившийся недалеко от Эгейского моря (юго-запад сегодняшней Турции), был третьим городом Римской империи: город большой, международный, весомый экономически и значимый в религиозном отношении. В Эфесе царил культ Дианы (Артемиды). Апостол Павел со слезами прощался с пресвитерами церкви именно этого города, чтобы «совершить поприще и служение» в Риме и дальше. И именно в этот город переехал впоследствии Апостол Иоанн, «возлюбленный ученик» Четвертого Евангелия, и нес там служение, почив около 100 года н. э., последний из Апостолов – свидетелей Иисуса Христа. Можно сказать, что именно в Эфесе началось послеапостольское время, собственно «история церкви».

Какова была первая церковь?

Апостолы оставили после себя диаспору из сотен христианских общин по всему Средиземноморью и дальше. В некоторой степени эти ранние церкви для нас – тайна и загадка. Кто-то представляет себе церковь конца I века в виде свободных собраний, где исполнялись песнопения под музыкальный инструмент наподобие гитары, читались воспоминания о Господе по каким-то свиткам… Кто-то, напротив, сразу проецирует на младенческую церковь все дальнейшее историческое развитие… Третьи предполагают движение, основополагающими принципами которого были отцовство Бога и братство человека, но без догматической составляющей…

Мы имеем дело, однако, не с абстракцией, а с конкретным историческим явлением. Попробуем ограничиваться фактами. Что можно сказать о послеапостольской церкви? Если бы нам довелось побыть в одной из этих общин, что мы могли бы увидеть?

Во-первых, можно было наблюдать общину, которая во многом переняла практику иудейской синагоги. Богослужения проходили не на седьмой день недели (суббота), а в первый (воскресенье), но, тем не менее, воспроизводились многие элементы синагогальной службы: пение псалмов, установленные молитвы, чтение Писания и проповедь («слово наставления»). Кроме утреннего воскресного собрания, которое проводил предстоятель, было еще еженедельное свободное вечернее общение (вечеря любви).

Также, как и синагога, церковь представляла собой организованную общину с единым руководством; её члены тесно общались между собой и участвовали в жизни друг друга. Жизнь церкви управлялась коллегией пресвитеров (они же епископы): «Рукополагайте себе епископов и диаконов» (цитата из раннехристианского текста, Дидахэ). Когда среди членов коллегии стал выделяться главный, и именно он один стал называться епископом, каждая церковь с таким епископом получила статус самоуправляемой и полноценной. Эти церкви были связаны между собой сначала Апостолами самого Иисуса Христа, а потом такими апостолами церквей, как Тимофей и Тит. Спорные вопросы решались конференциями-соборами с участием представителей разных церквей, наподобие Иерусалимского собора, известного нам по Деяниям Апостолов (Деяния 15).

Христианская церковь, также, как и синагоги, вписывалась в «ландшафт» эллинского общества того времени наряду с другими объединениями (societates) как религиозного, так и нерелигиозного характера. Вплоть до IV века богослужения проходили повсеместно, даже в Риме, на греческом языке (исключением были говорящие на арамейском наречии иудеи). Только с IV века на собраниях стали использовать сирийский, коптский и латинский языки.

Церковь отличалась от синагоги именно верой в Триединого Бога: Бога-Отца, Бога-Сына и Духа Святого. Утверждая иудейское Писание («Ветхий Завет»), христиане исповедовали новое, окончательное откровение в Иисусе, Которому христиане с самого начала «поклонялись, как богу» (Император Траян, 112 г.) Вторая половина христианского собрания – вечеря Господня, где верующие принимали хлеб и вино, внимая словам Господа: «Сие есть тело Мое, за вас ломимое». Древнейшие тексты молитв на причастии вдохновлены иудейскими молитвами перед принятием пищи. Церковь торжественно совершала преломление хлебов во имя Иисуса, возможно, в пределах вечерней трапезы – «вечери любви».

Людской состав церкви

Кого же можно было увидеть в церкви? Каков был ее людской состав?

Христианская церковь началась на Святой земле среди иудеев. Не только наш Господь, Матерь Его и родные братья, остальные Апостолы, но и все члены церкви были иудеями. Иудеи делились на евреев (говорящих по-арамейски), эллинов (говорящих по-гречески), и прозелитов, т. е. есть неиудеев, обращенных в иудейскую веру и ставших во всех отношениях иудеями. Примерами последних были присутствовавшие в День Пятидесятницы, или же евнух-эфиоп. Были также самаряне-полуевреи, которым благовествовал Филипп. О самяранах-христианах упоминает Иустин во II веке, но к концу II века, возможно, они сошли на нет. Обострение отношений, а также иудейские войны (66–70 гг. и 135 г.) усугубили разделение между синагогой и церковью, и к середине II века иудейская составляющая церкви была очень мала. В синагогах стали читать проклятие «миним» (раскольникам).

Кроме иудеев, начиная с сотника Корнилия, в доме которого благовествовал Петр, в церковь вошли представители других народов, не принимавших иудейскую религиозную культуру. Корнилий был близок к иудейской синагоге; «чтущий Бога», он, однако, не стал полноценным прозелитом. Такие «приближенные неиудеи» были очень благоприятной почвой для проповеди Евангелия: они уверовали в Иисуса Христа и приняли крещение, но не принимали обрезания, т. е. не приняли религиозную культуру иудаизма. Другим ключевым моментом в развитии церкви был «антиохийский прорыв», когда в Антиохии впервые уверовали эллины, не имевшие никакого отношения к синагоге (Деяния 12). С этого момента и возникло наименование «христиане». У христианина-неиудея Иустина (II век) прослеживается мысль, что христиане – избранный Богом народ, в то время как иудеи-нехристиане уже не есть Израиль.

Кроме высоко-цивилизованных эллинов, среди принадлежащих церкви народов можно было встретить и варваров. Судя по посланию к Колоссянам, уже с апостольских времен и такие представители не говорящих по-гречески народов-дикарей – например, скифы (Скифия располагалась на северо-западном побережье Черного моря) – услышали Евангелие и уверовали.

Кроме этнического, в церкви было еще и социальное разнообразие. Судя по подробным наставлениям апостольских посланий, среди первых христиан было много рабов. (Позже в Риме кто-то из бывших рабов даже поднялся до должности епископа.) Было и какое-то количество рабовладельцев, поскольку и к ним было обращено слово наставления.

Третья плоскость разнообразия в первой церкви – присутствие как женского, так и мужского пола. И для иудейского общества, и для греко-римского мира было непривычно, что Христос беседовал с женщинами и учил женщин. Когда Он воскрес из мертвых, Господь первым явился именно женщине, Марии Магдалине, которая и сообщила об этом Апостолам («апостол апостолам»). Множество женщин уверовало и было среди верующих. В церкви были признанные женские служебные должности («чины»): девы, вдовы и диакониссы.

География церкви I века

А где же были расположены эти христианские общины конца I века – в географическом смысле?

Первым очагом христианства был, разумеется, Иерусалим и окружающие города Иудеи (в том числе Самария). В Иерусалиме была многотысячная церковь и местные общины (например, Иоппия, Кесария). Апостол Иаков Брат Господень, который был ведущим в Иерусалимской церкви, был убит в 62 г. После этого верующие стали выезжать из Иерусалима. Часть христиан-иудеев переместилась в Эфес (см. выше). Перед разгромом Иерусалима в 70 г. другие христиане-иудеи убежали в город Пеллу, располагавшийся за Иорданом в Сирии; он стал новым центром иудействующего христианства.

Кстати, среди соблюдающих закон христиан-иудеев были правоверные «Назореи» и еретические «евиониты». Вплоть до второй иудейской войны 135 г., называемой также восстанием Бар-Кохбы, была община иудеев-христиан в Иерусалиме; все её пресвитеры были иудеями. После этого Иерусалим был закрыт для иудеев и был переименован в город Элия Капитолина. Иерусалимская церковь уже состояла из неиудеев, а иудействующие христиане дожили до V века в Сирии.

Второй очаг христианства – сирийская Антиохия (было несколько городов с таким названием), где впервые услышали Евангелие и уверовали эллины – люди, не имеющие никакого отношения к синагоге (см. выше).

Из Антиохии Павел с Варнавой отправились в миссионерские поездки по территориям сегодняшней Турции (Малая Азия). В результате церковь зародилась по всей Малой Азии, в частности – в провинции «Асия», где самым крупным городом и центром христианства был Эфес. Сюда к 70 г. переехал из Иерусалима Апостол Иоанн и служил в этих краях до своей смерти примерно до 100 г. (Позже Эфес передаст эстафету местной церковной «столицы» новой имперской столице, Константинополю.)

По другую сторону Эгейского моря, напротив Малой Азии находились Македония и Ахайя (сегодняшеняя Греция): первые верующие в Иисуса Христа в этих краях появились в городе Филиппы, где проповедовал Павел. Церкви возникли также в городе Фессалоники, в Коринфе и в других городах. Павел написал в послании к Римлянам такие слова: «…благовествование Христово распространено мною от Иерусалима и окрестности до Иллирика». Иллирик – латиноязычная римская провинция, расположившаяся от сегодняшней северной Албании до прибрежной Хорватии – всего лишь 40 км. к северу от портового города Диррахия в конце Эгнатиевой дороги.

По другую сторону от порта Диррахия через Адриатическое море располагался итальянский полуостров и имперская столица, Рим. В Риме церковь зародилась еще до того момента, как Апостол Павел написал Послание к Римлянам (ок. 58 г.), в котором он поделился с ними своим желанием быть среди них. Там нес служение и Апостол Петр, возможно, до выселения иудеев из города в 49 г. Римская церковь, в том числе благодаря расположению в столичном городе, имела некоторое первенство среди церквей («…которая первенствует в любви», по слову Игнатия Антиохийского). Павел оказался в Риме около 60 г. в качестве узника и провел года два под домашним арестом.

Но Рим – не последняя точка миссионерского движения. Уже к 100 г. церковь распространилась и далее. Сам Павел упомянул о желании благовествовать в Испании, т. е. «за Римом», на западном крае Средиземного моря. Со слов историка церкви Евсевия, другие Апостолы служили дальше на востоке: например, Матфей в Персии, а Фома в Индии. Возможно, Апостол Андрей нес служение рядом с Черным морем. О распространении церкви в южном направлении, в городе Александрии, мы будем говорить в следующей главе.

Мужи Апостольские

Первое поколение христианских мыслителей после Апостолов – Мужи Апостольские. Это те, кто были наставлены самими апостолами и несли служение, – в том числе в городах, известных нам по Новому Завету. Главные среди них – Климент, Игнатий и Поликарп.

Климент Римский служил пресвитером в римской церкви с 88 г. вплоть до своей смерти в 99 г. Если Петр на самом деле основал римскую церковь, то Климент стал его первым, вторым или третьим преемником. На этом этапе своего развития Римская церковь управлялась еще коллегией пресвитеров. Его перу принадлежат два послания к Коринфянам. В коринфской церкви был раскол, и в ответ Климент призывал к единству, миру, должному почитанию пресвитеров, и к подчинению им. Поучительно, что в этой ситуации Климент не говорит об отдельном сане «епископа».

Игнатий родился, вероятно, в 50 г., и стал епископом в Антиохии в конце первого века н. э. По пути на суд и казнь в Риме при императоре Траяне (время его правления – 98–117 гг.) он написал семь посланий церквам, похожих на послания Павла. Хоть в этих посланиях чувствуется и меньшая, чем у Апостолов, глубина осмысления, Игнатий, тем не менее, выступал за истинное воплощение Христа против ереси докетизма, адепты которой утверждали, что Его воплощение лишь «показалось». Его писания не противоречат более поздним решениям церкви, но у Мужей Апостольских бóльший упор делался на нравственное христианское поведение и на вопросы о единстве церкви.

Поликарп родился немного позже, примерно в 69 г. В Эфесе он, вместе с Папием и другими, был наставлен Апостолом Иоанном, беседы с которым он вспоминал. Поликарп стал епископом города Смирна в начале II века и написал свое послание к Филиппийцам в 110 г.; оно показывает, что он был человеком прямым и смиренным, без престижного образования. Однако Поликарп более известен своей героической мученической смертью; он отказался отречься от Христа ценой собственной жизни. В людном амфитеатре его склоняли к вероотступничеству, но он говорил: «86 лет служу Ему, и Он ничем не обидел меня; как же могу поносить Царя моего, спасшего меня?» Мученичество считалось наивысшей формой смерти для христианина. Игнатий, например, отговаривал братьев в Риме предотвратить его смертную казнь (см. выше).

Ранняя книга о церковном порядке того времени, Дидахэ («Учение 12 Апостолов»), содержит чин богослужения для причастия и различные инструкции по христианской и церковной жизни. К трудам Мужей Апостольских относятся также и Послание Варнавы, и Пастырь Ермы. Среди трудов этого периода есть и замечательное послание к Диогнету, которое имеет апологетический характер (защита веры). В нем есть слова, вполне выражающие понимание Евангелия самых ранних времен:

«О сладостное изменение! О непостижимое строительство! о неожиданное благодеяние! Беззаконие многих покрывается одним Праведником, и праведность одного оправдывает многих беззаконников...»

X. East: Ohrid (843-1204)

The end of the second iconoclasm in 842/3 heralded a new epoch of resurgence for Constantinople and Eastern Orthodox Christianity. Emperor Michael III come to the throne, followed by Basil I and the Macedonian dynasty which lasted into the eleventh century. Photius the Great, a former high-ranking civil servant, served as Patriarch (860s), later followed by Nicolas Mysticus (tenth century). During this period Constantinople held her enemies at bay and expanded her influence. 

By far the greatest achievement of this time was the successful missionising of the Slavic peoples. The invitation from Moravian ruler, Rastislav, came from a nation that had already embraced Christianity, preferring to join the ecclesiastical orbit of Constantinople and specifically requesting a Slavonic liturgy. Cyril and Methodius, Enlighteners of the Slavs, were dispatched in 863. Bulgaria was Christianised about the same time, first via the medium of Greek, and then likewise adopting the Slavonic liturgy. After Cyril's death at Rome in 867, it was Methodius who continued the work. And his followers, the Five, took refuge in Bulgaria. The Cyrillic alphabet, simpler than the Glagolithic script, is probably the work of one of the Five, Clement of Ohrid. It was from Ohrid (photo - GallopAroundTheGlobe), and also Preslav, centres of Orthodox Chrisitanity in Bulgaria, that, men were sent out to teach and convert the Serbs. Bulgaria also exercised influence on Kievan Rus, whose rulers Olga and her grandson Vladimir were converted in the tenth century, followed by the whole nation. Meanwhile the Balkan areas inside the Imperial limes such as southern Greece were reclaimed and re-evangelised by many, including evangelist-monk Nikon Metanoite. 

The missionary work of the church became a bone of contention between the western Catholic church of Rome and the Eastern Orthodox church of Constantinople, each competing with the other for "spheres of influence". Many areas switched allegiance several times - with what had been the Theodosian line, dividing east and west halves of the Roman Empire, moving back and forth over time. In fact, Moravia ended up within the orbit of the western Catholic church, as did Hungary - not to mention Poland and Croatia, which had never been Eastern Orthodox. By contrast, Bulgaria and later Kievan Rus became centres of Eastern Orthodoxy. The metropolitan bishop of Ohrid in the twelfth century, Theophylact (1050-1107), was a leading Bible scholar, and produced a commentary on the whole Bible. 

Initially, Eastern Orthodoxy was a "foreign religion" in these newly converted nations, such as Kievan Rus'. However, over time, Eastern Orthodoxy became indigenised with local saints such as martyrs Boris and Gleb, homegrown bishops such as Hilarion, Christian history in the form of a Chronicle composed by Nestor, preachers such as Cyril of Turov (1130-1182), as well as a gradual accumulation of local Christian experience, particularly the humble acceptance of suffering in imitation of Christ ("Russian kenoticism"). 

The differences between east (Constantinople) and west (Rome) over the concept of the Trinity (encapsulated in the words "and from the Son" or "Filioque" used the western church) and the role of the Roman Pope (first among equals, as understood in the east, or head of the whole church, as understood in the west) led to the temporary Photian schism 863-867 and then to the permanent schism of 1054. 

Meanwhile, in 963 the first monasteries were founded on Mount Athos, and this become the centre of Eastern Orthodox monasticism (replacing Studium). In Kievan Rus, the the great Kiev Pechersk Lavra founded in 1051 became the monastic centre. Having clarified the major issues of Christology by 843, the church turned its mind and attention to the mystic knowledge of God and the process of theosis (participation in the divine energies, akin to sanctification-glorification). In the words of Irenaeus, "God was "humanised", so that humans might be made be deified." A leading figure in this was Simeon the New Theologian (949-1022). By the practice of "mental prayer" he sought and attained the "vision of light", a mystical experience of knowing God in a way transcending understanding. He wrote, "... it is through death and the resurrection that God in His foresight has given us the Kingdom, incorruptibility, the totality of life eternal. Given these conditions, we unquestionably become partakers of the good things to come, that is, incorruptible, immortal, sons of God, sons of the light and of the day, inheritors of the Kingdom of Heaven, since we carry the Kingdom within."

A different, indeed ion some ways opposite approach, was taken by Michael and Italus Psellus, who applied reason to theology, taking a philosophical approach along the lines of Platonism. This led them to speak of the eternity of the soul and to deny a material resurrection of the body. Italus' condemnation by the church in 1076/7 and 1082 reflects Eastern Orthodoxy's different, more mystical approach to theology. 

The military defeat at Manzikert in 1071 marked a turning point in the fate of Constantinople with the rise of the Turks as the dominant power in the Middle East, eclipsing the Arabs. By 1176 Constantinople was clearly in decline and in 1204 it was sacked by the western Christian Crusaders, an event which made the schism even more permanent.  

VIII. The East: Studium (681-843)

By the seventh century the geopolitical and religious map of the Middle East had changed. In the space previously occupied by Zoroastrian Persia, and beyond, the new religion of Islam was gaining ground - both metaphorically and literally. Of the four eastern "patriarchal sees" (places where the leading bishops in the church had their official "seat"), three ended up under Islam, leading to Constantinople, already known as the "Ecumenical Patriarch", becoming even more prominent  In many ways, a trail-blazer in terms of Christian engagement and apologetics vis-a-vis Islam was Theodore Abu Qurrah (750-820), an Arab-speaking Melkite Christian in Syria. He articulated the truths of the Christian faith using the terms and concepts of Islam. In the East Syrian "Church of the East" (Nestorians) Catholicos Timothy I (d. 823) played a similar role.   

The period especially from the mid-seventh to mid-eighth century is referred to as the "Dark Age" of Constantinople due to a lack of contemporary historical sources. This was a time of divisive controversy and it is thought that, until the dust settled, historians feared "condemning saints or canonising heretics". Our only surviving source on the period is the Chronography of Theophanes the Confessor. 

Following the theology controversies over the Trinity (IV century) and Christology (IV-VII centuries), a third stage was the iconoclastic controversy. The issue was, "Is it right to reverence painted representations of the Saviour?" Those who answered Yes were called "iconodules" and those said No were called "iconoclasts". The latter view enjoyed imperial support for two extended periods, leading to division and persecution. Eventually the former won out, although Christians of the Reformation, on the whole, do not follow iconodules on this point. 

The first iconoclastic period began with the removal of the prominent icon of Christ the Saviour from a gate into the city in 726. This first phase of the controversy saw many prominent iconodules exiled and worse. It was John of Damascus, in the paradoxical "safety" of Muslim Syria, who was able to articulate the iconodule position in theological terms, viewing such images and their veneration as a necessary consequence of the incarnation. "I shall not cease to honour matter, for it was through matter that my salvation came to pass . . . Do not despise matter, for it is not despicable; nothing is despicable that God has made." The controversy raged until the Seventh Ecumenical Council in 787, which canonised (gave official church approval to) the reverencing of icons, drawing a distinction between the adoration due to God alone (latria) and the lesser reverence (proskynesis) afforded to, say, an icon of Christ, whereby "whoever venerate the image venerate in it the reality of what is there represented".

A second, less aggressive phase of the iconoclastic controversy came 814-843. This time, it was Theodore of Studium (753-826) - Studium representing a key monastery in the city of Constantinople (photo - Vít Luštinec) - who rallied support for the iconodule cause. Theodore wrote, "The fact that the human person is made in the image and likeness of God means that the making of icons is in some way a divine work." The role of monks like Theodore in this controversy is reflected in his words that "monks are the sinews and foundations of the church". The first Sunday in Lent in 843 Empress Irene re-established the veneration of icons; this is celebrated as the "Triumph of Orthodoxy". 

This same period also witnessed the "reconquest" of the southern Balkan area by Constantinople. From the sixth century, Constantinople retained control only of some coastal areas, while areas further inland in what is now Greece, were dominated by the Avars and Slavs, who had remained resistant to Christianity. Starting in the seventh century, these lands were Hellenised, imperial control reasserted, and the Eastern Orthodox faith spread. It was this "internal" mission which lay the groundwork for the later missions beyond the borders of the Empire to Moravia and Bulgaria, subsequently also reaching, for example, the Serbs and the people of Kievan Rus. It is also interesting that, during this period, Emperor Constantine V (r. 741-775), an iconoclast, married Chazar Princess Tzitzak, who converted to Christianity, taking the name Irene. The same Emperor was also the sponsor at the baptism of a Bulgar ruler called Telerig.    

History of Christianity in Serbia (part one)

The Serbs are a Slavic people, who, moving from "White Serbia" (Bohemia/Saxony), settled in their present homeland around 623 at the instigation of Emperor Heraclius (r. 610-641). Becoming allies ("foederati") of the East Roman Empire of Constantinople, the Serbs, along with the Croats, accepted baptism from western catholic missionaries, but their "conversion" was short-lived and they lapsed back into paganism. 

Around 870, at the time of the mission to the Slavs by Cyril and Methodius, and later by their disciples, the Serbs again accepted Christianity, under Prince Mutimir, and a bishopric was created at Stari Ras. The Serbs, like the Moravians and the Bulgarians, adopted the Slavonic liturgy and Glagolithic writing system (and later the simpler Cyrillic one).

In 924 Bulgaria annexed Serbia. Later, in 1019, as Bulgaria was, in turn, subsumed within the Empire, the Bulgarian Patriarchate was suppressed. The episcopal see at Ohrid became an archbishopric under the Patriarch of Constantinople. The Serbian church was part of this archbishopric. Greek gradually replaced Slavonic as the language of the liturgy and church.  

In 1217 Serbia was united with a new status as a kingdom and, in recognition of this, in 1219, it was granted autocephalous status (ecclesiastical autonomy) with an archbishop - with his seat first at Žiča monastery, later moving to Peć. This was during the time when the Patriarch of Constantinople was in exile at Nicaea (1204-1261). The first archbishop was the son of King Stefan Nemanjić, Sava (1174-1236), who is considered a pre-eminent saint for the Serbian church.  

In 1346 Serbia was granted Patriarchal status. Indeed, in 1346, the Patriarch of Serbia crowned Stefan Dusan as Emperor. 

However, the Serbs were defeated in battle by the Turks at Kosovo in 1359. Eventually Serbia was conquered by the Turks and the Patriarchate suppressed in 1459.